от перемещения воздушных масс в атмосфере. Коридор был темный, освещаемый через каждые шесть метров электрическими лампочками, красноватый свет которых лениво скользил по гладким предметам и застревал на шероховатостях стен и пола. Раскаленный металлический пол у него под ногами был весь во вмятинах, а местами пробит насквозь. В эти дыры виднелись пламенеющие жерла черных каменных печей на нижнем этаже. Над его головой по толстым трубам, выкрашенным в красный и серый цвета, с бульканьем текли какие-то жидкости, и при каждом ударе механического сердца, давление которого поддерживали специальные операторы, балки, несущие кровлю, с небольшим опозданием прогибались и ощутимо вибрировали. На стенах образовывались капли, и иногда, при самых сильных ударах, они срывались и падали Шику за воротник, отчего он всякий раз вздрагивал. Капли эти были бесцветные и пахли озоном. Коридор в конце концов повернул, и тогда сквозь щели в полу стали видны станки цеха.

Внизу, перед приземистыми автоматами, рабочие выбивались из сил, чтобы вовремя извернуться и не угодить в шестерни зубчатых передач, так и норовящих растерзать их в клочья. На правую ногу каждого из них было надето тяжелое кольцо из кованого железа, и его снимали лишь два раза в день, в обед и вечером. Рабочие эти собирали детали, которые автоматы выбрасывали через узкие отверстия. Если замешкаться хоть на секунду, детали снова падали в разверстые жерла станков, где в глубине вращалось великое множество зубчатых колес.

Станки были самых разных калибров, и Шик давно привык к этому зрелищу. Его конторка находилась в глубине цеха, оттуда ему надлежало следить за бесперебойной работой всех механизмов и помогать наладчикам снова пускать в ход автоматы, которые останавливались, если вырывали у рабочих куски мяса.

Для очистки воздуха в производственных помещениях распыляли тонкие струи бензина, которые притягивали к себе пары кипящего масла и мелкую металлическую стружку, вздымавшуюся темными столбами над каждым автоматом. Шик поднял голову, трубы по-прежнему тянулись за ним следом. Он дошел до клети лифта, шагнул на платформу и затворил за собою дверцу. Там он вытащил из кармана томик Партра, нажал кнопку и, пока клеть опускалась, углубился в чтение.

Глухой удар платформы о пружину амортизатора вывел его из забытья. Он вышел и направился в свою конторку – застекленную, слабо освещенную выгородку. Сел, снова раскрыл книжку и снова углубился в чтение, убаюканный равномерным бульканьем жидкостей в трубах и потрескиванием автоматических станков.

Возникшее вдруг изменение в привычном гуле работающего цеха заставило его поднять глаза. Он обвел взглядом цех. Одна из струй бензина внезапно потеряла упругость и провисла посреди помещения, словно ее рассекли надвое. Станки, которые она перестала обслуживать, тут же затряслись. Шику издали было хорошо видно, как судорожно задергались шестерни и как перед каждым из автоматов медленно оседали фигуры рабочих. Шик отложил книгу и опрометью кинулся из конторки. Он подбежал к пульту управления струями бензина и торопливо дернул за рычаг. Разорванная струя так и осталась неподвижной. Она висела, похожая на полотно косы, а над четырьмя станками клубились черные дымы. Шик помчался к станкам. Они медленно останавливались. Обслуживающие их рабочие валялись на полу. У каждого из них правая нога из-за железного кольца была согнута под странным углом, а кисть правой руки оторвана. Кровь дымилась, капая на раскаленный металл цепи, и в воздухе распространялся чудовищный запах живого обугленного мяса.

Шик разомкнул при помощи своего ключа ножные кольца и разложил искалеченных рабочих на полу, перед станками. Затем он вернулся в конторку, вызвал по телефону дежурных санитаров и снова кинулся к пульту. Он попытался еще раз пустить струю бензина. Но ничего не получилось. Поначалу струя била в нужном направлении, но, дойдя до четвертого станка, бесследно исчезала, словно ее обрубили топором, и даже был виден срез струи.

С досадой ощупывая в кармане вожделенную книжку Партра, Шик направился в Центральное управление. Выходя из цеха, он прижался к стене, чтобы пропустить санитаров, которые, уложив тела пострадавших на электрокар, везли их в Генеральный коллектор.

Шик шел теперь по другому коридору. Он видел, как умчавшийся далеко вперед санитарный электрокар с тихим урчаньем повернул и как при этом над его задней осью выбилось несколько белых искр. Потолок, низко нависавший над головой, гулко отражал стук его шагов по металлическому полу. Коридор был не горизонтальный, а подымался под небольшим углом вверх. Чтобы попасть в Центральное управление, надо было миновать три других цеха, и Шик шел не спеша, рассеянно поглядывая по сторонам. Наконец он добрался до главного корпуса и поднялся в приемную начальника отдела кадров.

– На номерах семьсот девять, десять, одиннадцать и двенадцать произошла авария, – сообщил Шик выглянувшей из окошечка секретарше. – Эти четыре машины надо заменить и послать туда четырех новых рабочих. Я могу поговорить с начальником отдела кадров?

Секретарша нажала какие-то пестрые кнопки на полированной панели из красного дерева и сказала:

– Идите, он вас ждет.

Шик вошел в кабинет и сел на стул. Начальник устремил на него вопрошающий взгляд.

– Мне нужно четверо рабочих.

– Хорошо, – сказал начальник отдела кадров. – Завтра вы их получите.

– Одна из очистительных струй отказала, – добавил Шик.

– Это меня не касается. Обратитесь в соседний кабинет.

Шик вышел. И, прежде чем попасть в кабинет начальника материального обеспечения, ему пришлось выполнить те же формальности.

– Одна из очистительных струй семисотого цеха отказала, – доложил он.

– Совсем?

– Струя не доходит до конца, – уточнил Шик.

– И вам не удалось ее наладить?

– Нет, ничего не вышло.

– Я прикажу проинспектировать ваш цех, – произнес начальник материального обеспечения.

– Я не выполню сменного задания. Прошу вас поспешить.

– Это меня не касается, – ответил начальник материального обеспечения. – Обратитесь к начальнику производства.

Шик отправился в соседний корпус и вошел к начальнику производства. Тот сидел за слишком ярко освещенным столом, а позади него, на стене, висел большой экран из матового стекла, по которому медленно, словно гусеница по капустному листу, ползла красная линия; стрелки больших круглых шкал в хромированных ободках, расположенных на этом же экране, перемещались еще медленнее.

– Производительность вашего цеха понизилась на ноль целых семь десятых процента, – сказал начальник производства. – Что случилось?

– Четыре машины вышли из строя, – объяснил Шик.

– При снижении производительности до ноль целых восемь десятых процента вас уволят.

Начальник производства проверил показатель на шкале, сделав пол-оборота на своем вертящемся никелированном кресле.

– У вас уже семьдесят восемь сотых процента, – уточнил он. – На вашем месте я готовился бы к уходу.

– У меня это случается впервые, – сказал Шик.

– Весьма сожалею. Быть может, нам удастся перевести вас…

– Я на этом не